«Когда после моего удара человек корчится, это кайф». Самый эпатажный российский боксер

«Когда после моего удара человек корчится, это кайф». Самый эпатажный российский боксер

Главным поединком боксерского вечера «Великолепная семерка», который пройдет 25 ноября в отеле «Корстон», станет бой Ильи Рольгейзера и Владимира Келеша. За несколько дней до выхода на ринг Рольгейзер дает большое интервью, в котором вспоминает суровое сибирское детство, набитых на теле врагов и книги Кастанеды, Паланика и Кинга.

– Ты родился в Омске, потом переехал в Магнитогорск – у обоих городов довольно брутальная репутация. Самое жесткое воспоминание?

– В основном по классике: «Есть сигареты?» И понеслась: драки, поножовщина. Даже шрам на лице остался от ножа. Хорошо, что вовремя увернулся, так бы разрезали пол-лица. Но в итоге только кончиком проехали, даже в больнице не лежал: скрепили и готово.

– Сколько их было?

– Двое. Я сразу же и наказал, неплохо так побил. Только испугался, когда в глаз попала кровь. Подумал, что он вытек, бросил их и поехал в больницу. А вообще подобные замесы случались постоянно. Жил рядом с интернатом – там беспризорники, шпана. Постоянно меня дергали, поэтому и занялся боксом.

– Сам пришел в зал?

– Сосед привел, здоровый мужик. У него даже собака породы боксер была. Помню, как впервые вошел в ту секцию: здоровые мужики, а я – дрищ, скелет обтянутый кожей.

– Мог стать гопником?

– Да я и был им, но вовремя ушел. Не увидел ничего хорошего, постоянно дрались. Потом еще многие начали принимать наркотики, переходить границы закона. А я очень люблю маму и представил, что случится, если меня не станет. Для нее это оказалось бы ударом.

– Что стало с теми друзьями-наркоманами?

– Кто-то в тюрьме, кто-то умер от наркотиков. Некоторые изменились, завели семью, детей, работают теперь на заводе.

***

– Сколько в тебе немецкой крови?

– Прадедушка – чистый немец, даже по-русски плохо говорил, я его не понимал особо. Остальные в семье русские.  

– Чувствуешь в себе что-то немецкое?

– Пунктуальность. Бесит, когда люди опаздывают, прямо вымораживает. Например, я стараюсь приходить раньше и не люблю ждать.

– Хочешь вломить мне? Мы договаривались на 5, а я приехал в 5:03.

– Нет, мы ведь находимся в зале, я никуда не тороплюсь. Если бы торопился, то просто ушел бы. По поводу вломить – я не дерусь вне ринга. Просто говорю: «Какого хера ты не пришел вовремя?»

– Слышал, что ты фанатеешь от НБА.

– Больше от американского футбола. Это круто: грубо, жестко, столкновения. Вообще, я спокойный, но мне необходимо выпустить агрессию. А там можно калечить людей, и тебя тоже покалечат.  

– Нравится бить?   

– Да, когда вижу, что после моего удара человек корчится, это доставляет удовольствие, кайф. Понимаю, что не зря сделал, не зря работал. Иначе, зачем заниматься таким спортом?

– А если чувак получил серьезную травму?

– Он знал, на что шел. Плюс на его месте мог быть я, и вряд ли он таскал бы мне фрукты в больницу.

***

– Сколько у тебя татуировок?

– До хера. Я даже не считаю, потому что это не предел – хочу зарисоваться полностью.

– Смысл?

– Мне нравится, чувствую, что это мое. Каждой татуировке я придумываю свой смысл. И мне насрать, что говорят люди.

– Сам делаешь эскизы?

– Да, люблю рисовать, неожиданно обнаружил такой талант. Это меня успокаивает, мозги сразу отключаются, ни о чем не думаю.

– У тебя полностью закрашена рука. На этом месте что-то было?

– Рукав не получился. Кстати, cначала даже не знал про black work. Мастер просто сказал: «Давай сделаю?» – «А что это?» – «Сейчас покажу». Показал, и я не раздумывая ответил: «Давай». Я люблю трэш, хардкор, жесть. То есть такие вещи, над которыми люди будут полжизни думать.

– Самая любимая татуировка?

– Основные – могила деда и портрет мамы.

– Зачем ты набил могильную плиту?

– Дед похоронен в Омске, и у меня нет возможности посещать его могилу. Поэтому сделал ее на себе. Это не точная копия. Важен сам факт, что я могу посидеть, поговорить с ним.

– Еще есть дерево предателей.

– Это старая тема, сейчас уже успокоился. А тогда сделал и повесил на него пару человек. Не конкретные лица, а силуэты.

– Но ты знаешь их имена.

– Конечно. В жизни не повесил, смог на себе, ха-ха. Честно, не хочу говорить об этих людях. Просто сначала они клялись в верности, дружбе, а потом воткнули нож в спину.

– Две девушки?

– Друг и бывшая.

– Общался с ней после татуировки?

– А зачем? Пошла она ***** [далеко].

– Она в курсе такой татухи?

–  Фотку не присылал – много чести. Вообще, мне насрать. Не для нее делал.

– У тебя набит Иисус и строчки из Евангелие.

– Да, Евангелие от Матфея: 21-я глава, 22-й стих и 13-я глава, 12-й стих.

– Почему на немецком?

– У меня и герб Германии есть. Отдаю честь корням. Все-таки я знал прадедушку, хоть и был мелким. Помню его, все наши моменты.

– На какой стороне он воевал?

– За русских, потому что переехал сюда еще до войны из-за любви.

– Ты верующий человек?

– В татуировках больше заложен другой смысл. Например, здесь написано: «По вере вашей да будет вам». У меня набиты законы вселенной. Я верю во вселенную, а эти фразы передают важный смысл.

– Но в храмы хоть ходишь?  

– Нет, я не придаю значения религии, есть и есть. А в церковь не могу ходить, потому что там все противоречит моим представлениям. Там занимаются торговлей, хотя те же свечки должны быть бесплатными. Люди отдают последние деньги за них, а священнослужители ездят на Гелендвагенах, ходят с охраной. Как так, ты же сын Божий? Чего тебе бояться?

***

– Еще одна набитая фраза – Give me war. Твой девиз?

– Мне просто нужна война. Без разницы, выиграю я или проиграю. Главное – хорошо подраться, получить то, что хочу. Когда начинал карьеру, считал, что важны пояса и победы, список с нулем поражений. Потом выбыл из-за травмы и понял, что нуждаюсь в  адреналине, драке, чувстве, когда или ты, или тебя. Из-за этого начал драться с ребятами, которые превосходят меня в опыте.

– То есть все равно на пояса?

– Да, интересно именно биться с сильным соперником. Не как на улице, где люди падают от одного щелчка.

– Было такое?

– В ту пору, когда мозгов не имел. Сейчас, наоборот, глаза в пол и никого не трогаешь. Тогда не рассчитывал силу, просто бил и все. Люди конкретно падали. Но однажды попался чувак, который вставал. Такой деревенский казах на кумысе, здоровья дохерища. Три раза падал, вставал и шел на меня. Я уже думал, что мне крышка. Мы в клубе зацепились, там еще была веселая массовая драка.

– Любишь тусить?

– Вообще по дискотекам не хожу. Раньше – да, потом все реже и реже. Не вижу в них ничего интересного и святого. Место, где все пьют, курят и танцуют, – не по теме. Я люблю посещать мероприятия. Вот недавно был на Баста Раймс – круто же. Да, все танцевали, выпивали, но это концерт.

– Бесят люди, которые бухают и курят?

– Без разницы. Я и сам часто пил и курил. Да, херовый из меня спортсмен, если могу позволить это. Сейчас-то нет, но после боя обязательно.

– Жестко?

– Как получится.

– Были моменты, когда сильно перебарщивал?

– Конечно, до отключки. Хотя в последнее время пью не до усрачки – меня отпускает, я догоняюсь, то есть поддерживаю веселое настроение. Кстати, водку не пью, от нее идет агрессия. Вот виски нормально идет.

– Алкоголь сильно мешает карьере?

– А карьеры нет. У меня ведь не существует команды, людей, которые бы двигали. Я просто приезжаю и дерусь. Да, если бы имелись цели, то был бы нормальный режим, график. Но я не стремлюсь к поясам, поэтому особо не заморачиваюсь.

– Говорят, к бою с Князевым ты готовился две недели.

– Ко всем так – все бои предлагали за две недели. Мне давали вариант подзаработать, и я соглашался. Я знал, на что иду, понимал, что шансов на победу мало. Но если бы была цель обязательно победить, я бы не соглашался. Соперники хорошие, подготовиться к ним за две недели, когда до этого пил и курил – стремно.

– А ты пил?

– Мне звонили, у меня в одной руке сигарета, в другой – стакан. Я такой: «Давай, будем драться». В таком состоянии по херу на все. С утра вспоминаешь: «*** [Блин], я же согласился».

– Да уж.  

– А за две недели нормально не подготовишься. Я просто начинал бегать, чтобы на ринге не подохнуть. И убирал алкоголь и курево, потому что знал, что бой пройдет, и снова достану их.

– Сколько в идеале надо готовиться к бою?

– Два-три месяца. Первая стадия – это физуха. Потом работа на мышцы, скорость. Дальше месяц на спарринги, лапы, мешки – оттачиваешь технику.

– У тебя реально нет тренера?

– Сейчас мне помогает Евгений Шевкопляс. До этого работал сам. А изначально в Москве попал к Игорю Смольянову. Благодаря этому человеку появилась любовь к боксу, потому что раньше я занимался самбо. Там совсем другая ударная техника.

***

– Бой, в котором тебя конкретно помяли?

– Вряд ли такое случалось, потому что я отказывался, когда понимал, что не вывожу бой дальше. Например, последний бой – с Папиным. Он не замесил, но у него жесткие удары. Я понял, что, если продолжать дальше, это скажется на здоровье. Решил не рисковать и сняться. В бою с Князевым, наоборот, во втором раунде два раза упал на жопу, но вставал и дошел до конца.

– После какого боя были самые жуткие травмы?

– После Князева все тело пердело – корпус, спина, голова. С утра проснулся и думал, что не встану.  

– Бой, когда ты порвал соперника?

– Таких боев мало, потому что раньше я дрался на технику, мечтал сделать правильно, красиво. Со временем поменялись взгляды и хочется крови. Но я выхожу против подготовленных спортсменов.

Вообще, если желаешь расти, выходи против лучших. Я не хочу такой карьеру, чтобы мне поставляли слабых соперников.  Я лучше проиграю достойно. Мне насрать, что говорили бы люди, но когда привозят слабого – это не бокс. Понятно, что я тоже андердог, но я хотя бы предприму все для победы. А если я проиграю, то сделаю это красиво, чтобы все запомнили.

– Тебе нравится кровь?

– Я люблю кровь от проделанной работы. Это поднимает адреналин.

– Твой средний гонорар за бой?

– За каждый платят свою сумму. Именно за приезд, не важно, выиграл или нет. Мне звонят и говорят: «Соперник такой, за бой – столько-то». Пока ни разу не отказывал. Чтобы согласился, должны дать от 80 тысяч рублей. Максимум платили 100 тысяч.

– Это же копейки. На что ты живешь полгода?

– Тренирую людей в зале.

– Правда, что есть планы уйти в ММА?

– До сих пор поступают предложения, но я не хочу. После борьбы у меня слишком много травм. Левая нога три раза сломана. Я не то что бить ей не могу, даже блок поставить нереально. Если попадут по ней, сразу расстегнется.

***

– Чем ты занимаешься кроме бокса?

– Читаю. Рисование в себе открыл – хочу вплотную заняться татуировками.

– Что читаешь?

– Философскую литературу. Такую, чтобы мозги взрывались. Например, Вадима Зеланда или Карлоса Кастанеду. А потом разбавляю это каким-нибудь Чаком Палаником, Стивеном Кингом – про кровь и насилие.

– Макиавелли, Канта, Шмитта не читаешь? Мозги нормально взорвутся.

– Собирался Макиавелли, потому что раньше отрывался по Тупаку, но так руки не дошли.

– Расскажи про рэп.

– Много лет я слушал Тупака, он просто бог рэпа. Я переводил тексты, искал его интервью. Это была музыка, которая похожа на меня. Параллельно нравилось и другое, но не так сильно.

– Как относишься к русскому рэпу?

– Никак. Дерьмо собачье.

– Тимати?

– Как человек он красавец. Сделал невозможное, создал свою империю. У него есть хорошие треки, но эта не та музыка, что мне нравится. Из русских рэперов раньше слушал «Южных головорезов». «Триада» – тоже хорошая группа. Все остальное – не то, я любитель классики, которая появилась, когда мне было 18-20 лет. Сейчас я не воспринимаю даже зарубежных рэперов, они поют одну хрень. Если переводить их тексты, то там: я трахнул ту, у меня столько сучек. Никакого уважения. Тупо о деньгах, и алкоголе. Раньше рэп был другим. Сейчас поют либо о том, как накуриться в подъезде, либо о том, как шоколадно жить. А должно идти от души, какие-то переживания.

***

– В промо-видео нового боя ты выругался матом. А на соперника можешь так?

– Во время боя на эмоциях могу сказать все что угодно – и матом, и не матом. До боя стараюсь молчать, потому что имелся неприятный опыт. Я понял, что лучше не ******* [болтать].

– У тебя есть конечная цель в боксе?

– Нет. Меня иногда спрашивают: «Что тебе дал профессиональный бокс?» Да ни хрена он мне не дал. Мне ничего и не нужно, просто удовлетворяю эмоции. А сейчас хочу уйти. Это будет мой последний бой.

– Почему?

– Хочу заняться другим делом – татуировками. Я нашел себя в этом, не ожидал, что это принесет такие эмоции. Бокс – это не дело жизни. Сегодня ты наверху, а потом падаешь, остаешься за забором. Когда поднимаешься – все отлично, когда падаешь – узнаешь сущность людей. Во время падения понял, что не хочу оказаться за тем самым забором.

– То есть от тебя отворачивались люди?  

– Были такие моменты. Наверное, пора уже кладбище набить, ха-ха.

Фото: instagram.com/deutsch_maschine

Посмотреть последний бой Ильи Рольгейзера можно будет 25 ноября в отеле «Корстон» на вечере профессионального бокса «Великолепная семерка».

Билеты продаются здесь:

https://msk.kassir.ru/kassir/event/view/47707

https://ponominalu.ru/event/velikolepnaya-semerka

Источник: http://www.sports.ru/