Кахи Кахиашвили: «Когда СССР не стало, мы праздновали. Страна создана на крови, так же и распалась»
Поздней осенью Грузия прекрасна. Яркое солнце, отцветающие гранаты, танинное вино и удивительные собеседники, которые ностальгируют по СССР, вспоминают дикие 90-е/войну 2008-го (многих она коснулась) и подбирают слова про непростые отношения с Россией.
Мы привезли из Тбилиси и Бакуриани шесть интервью и один репортаж, которые будут еженедельно – весь декабрь и январь – выходить на Sports.ru. Под кодовым названием «Грузия, которую мы забыли».
***
…Тбилиси. У первого корпуса Технического университета, в неприметном переулке, разбросаны спортивные залы. В одном из них, на втором этаже, куда ведет лестница с улицы, обвитая гроздьями винограда, квартирует Федерация тяжелой атлетики. Внутри – настоящий музей: медали, ордена, портреты чемпионов и олимпийская форма президента федерации, главной звезды грузинского спорта – Кахи Кахиашвили.
Человек удивительной судьбы – он родился в Цхинвали, в Южной Осетии, куда сейчас не может попасть на могилы родственников; он выиграл три (!) Олимпиады: одну за Объединенную команду (1992) и две за Грецию (1996 и 2000), где стал национальным героем; ему, первому грузину в истории, разрешили двойное гражданство, а его авторитет позволяет сейчас завозить в Тбилиси крупные спортивные турниры.
– Мне нравится работа, нравятся достижения. Но движухи хочется больше, увлекся полезными ископаемыми. Сейчас вот ради интереса купил 500 кг винограда в Кахетии – отжал вино. Еще, правда, пока мутноватое. Сам не пью – максимум несколько глотков.
— Грузия – один из мировых центров тяжелой атлетики: в прошлом году приняли Евро, летом – юниорский мир. Зачем вам столько?
– Первое – туризм: теплая, красивая страна, прекрасная кухня… Люди узнали о Грузии. Первый раз нам дали возможность занять 40 часов эфира на «Евроспорте». По два-три часа иногда футбол показывали, но 40 часов – никогда. В течение восьми дней – по 5 часов транслировались соревнования.
В этом сезоне туристов в стране было больше, чем обычно. Не скажу, что только из-за тяжелой атлетики – сказались несчастья в Турции и Египте. Но туристов из России больше, чем когда-либо – приезжали и в Тбилиси, и на море.
Второе – мы очень хотели получить инвентарь, он для нас дефицитный. Массово ничего не закупалось – максимум одна-две штанги. Что-то нам дарила Международная федерация, но этого было мало.
— Что придумали?
– Решили организовать большие соревнования и как бы вынужденно купить инвентарь. Подали заявки, выиграли – заимели около 100 штанг, для развития вида спорта этого достаточно. Пошла молодежь, начали строить залы.
Теперь у нас бум: каждый месяц открываем по два зала, все востребованы. Штанга ведь применяется и как ОФП. Залы небольшие – 100-110 квадратов, но для вида спорта реальная помощь. И для населения тоже – молодежь идет. Сколько это стоит? Нисколько, мы везде принимаем бесплатно.
***
— Очевидно, к тяжелой атлетике в мире сейчас нет доверия – слишком много допинга.
– Соглашусь. Это подрывает интерес. В мировом спорте два допинговых лидера: легкая и тяжелая атлетика. Затем велоспорт и все остальные.
Допинг реально отталкивает зрителей. Нужно сделать контроль еще жестче – да, пусть будет один критичный год, многие команды попадут под дисквалификацию. Зато потом придет чистота.
Где сейчас Болгария? Ее не видно. России грозит год дисквалификации. Штраф вы уже заплатили, но это не означает, что дисквалификации не будет. Под вопросом Турция, Украина, Казахстан, еще несколько стран.
— Грузия через это тоже прошла.
– Да, расскажу, как было. В 2004-м вернулся из Греции – стал вице-президентом федерации. И у нас в команде случился конфликт: ребята выступили с письмами против старшего тренера Ивана Грикурова. Он строгий, суровый, требовательный – его просто вынудили уйти.
Я предвидел, что после этого результаты упадут. Два лидера почти сразу попались на допинге, через несколько месяцев – еще два. Четыре положительных допинг-теста – нам выписали штраф в 100 тысяч долларов и дисквалифицировали на два года.
— Мощно.
– 100 тысяч – это годовой бюджет федерации. А два года бана – провал на несколько лет. Президент федерации ушел с поста, штраф перешел на нового – на меня.
— Где искали деньги?
– Кое-что насобирал по друзьям, но все равно не хватало. Государство помогло. Если бы мы не расплатились в течение месяца, нам бы добавили год или два к дисквалификации. А потом все равно пришлось бы платить.
Выплыли, начали воспитывать новых ребят. Через год опять пошли результаты, потом вернулись дисквалифицированные – и получилась полноценная команда, сейчас мы везде берем медали. В Рио первый раз в истории Грузии одновременно подняли два наших флага: золото и бронза.
— И тревоги за допинг нет?
– У нас в трех возрастных группах запрещено произносить слова «стимуляторы», «стероиды» и прочее. Чтобы ребята вообще не задумывались.
Даем инструкции для начинающих. Не разрешаю развешивать никакие таблицы, плакаты, которые рекламируют даже протеин. Готовим стенд позора – соберем фотографии тренеров, спортсменов и вообще всех замешанных в этом.
Наш старший тренер Георгий Асанидзе был в свое время отстранен за применение допинга. Два года отсидел и стал олимпийским чемпионом. То же самое и Лаша Талахадзе, который выиграл в Рио. Два примера: без допинга можно подняться и вырасти в большого спортсмена.
— Недопуск целой сборной до соревнований, как с российскими тяжелоатлетами, – правильная мера?
– Наказание должно быть суровым. Трагично, если невиновные остались без Олимпиады. Но есть закон, его приняли в том числе и представители России. Закон строгий. С моральной точки зрения это плохо, но таковы правила.
Но чего я не понимаю. Если человек проверился в Пекине, в Лондоне – все, он чист. Его проверяла та же лаборатория. Могут ли здесь быть вопросы восемь лет спустя?
— Новые технологии со временем находят то, что раньше хорошо пряталось.
– Да, но для меня все равно большой вопрос. Я сам не могу сказать, правильно это или нет. Есть сомнения. Многие лидеры, чемпионы прогорели именно на этом.
— В тяжелой атлетике все подозревают друг друга в нечестной игре?
– Конечно. Но это психология – не только спортсмена, но и вообще человека. У вас в профессии так же. Кого-то назовут журналистом года, а другие могут подумать: что он такого сделал? Почему он журналист года, а я в тени?
Так устроен человек – он подозревает несправедливость. На чемпионов всегда говорят: или судей подкупил, или на допинге.
***
– Я попал в тяжелую атлетику случайно. Мы играли во дворе в футбол, и мой будущий тренер Иван Грикуров обратил на меня внимание. Потом рассказывал: вижу, парень на общем фоне выделяется – выглядит как дистрофик, ни резкости, ни движения. Получает мяч – и преображается: быстрый, резкий, сильный. А потом опять как больной, выключается из игры.
Грикурову это почему-то понравилось, пригласил меня в зал. Я был уверен, что это секция бокса – как раз хотел научиться самозащите, мне было 12 лет. Так стал поднимать штангу. Потом понравилось, как Грикуров общается с ребятами – он был и отцом, и другом, и профессионалом.
— 11 лет спустя на играх в Барселоне вы с Грикуровым выиграете первое олимпийское золото – уже не за СССР, а за Объединенную команду.
– Серебро взял Сергей Сырцов, он сейчас возглавляет российскую федерацию. Мы тренировались в одном зале, соревновались на всех прикидках.
Выступать за СССР было очень почетно. Страны не стало, этот документ подписал в том числе и Ельцин. С одной стороны, в то время была досада. С другой, многие спортсмены получили большую возможность. Шансов выступать за Союз у них не было – высокая конкуренция. Кто попадал в сборную, на 70% становился призером.
А теперь – все пути открыты. Больше не надо бороться с украинцами, белорусами, армянами, русскими. Тогда спортсменов еще до соревнований мучили прикидками. Хотя они были не нужны: если тренеры хотели, то и так могли взять или оставить кого надо. Во многих видах была несправедливость: борец Вахтанг Благидзе выиграл Олимпиаду-80, перекрестился прямо на ковре – с тех пор его вообще никуда не брали. Пришлось уйти из спорта, хотя он был сильнейшим. Просто перекрестился – и конец.
Интервью с Вахтангом Благидзе читайте скоро на Sports.ru
— Вас оставляли дома не по делу?
– Меня нет, я всегда был сильным. Единственный раз мы зарубались с Сырцовым – и за кулисами шел разговор, что если я проиграю хоть одну прикидку, то задвинут. До Олимпиады-1992 я выиграл шесть соревнований подряд – вопросов не осталось. Я номер 1, Сырцов – номер 2.
— Тем не менее, в Барселоне после рывка вы проигрывали Сырцову 12,5 кг.
– Это очень много. Он знал, на что готов я. Я знал, на что готов он. Силы почти равны, я чуть-чуть сильнее в толчке.
Но у Сырцова был очень хороший день в рывке – никто не ждал, что он так выступит. 190 кг – он и на тренировках столько не брал, а тут прорвало. Только Благоев – рекордсмен мира – когда-то столько брал. А я видел, что у Сергея даже запас был – он мог рвать еще больше, но попытки кончились.
— Почему вы хотя бы не попытались взять столько же?
– Против меня были не только Сырцов и штанга, но и Василий Алексеев – старший тренер. Веса заказывал он – и страховался, чтобы не забаранить. Тормозил меня: 170, 175, 177,5. И все, попыток больше нет.
— Зачем ему было это?
– Ему главное – команда. Чтобы мы взяли золото и серебро, хоть Сырцов чемпион, хоть Кахиашвили, нет разницы. Вроде бы и правда неважно, но потом я выяснил, что все-таки важно. За золото Сырцова Алексеев получил бы премию у себя в Шахтах.
И выходит, я боролся со штангой, с Сырцовым и с Алексеевым. Прикрепленный ко мне Гончаров (тренер из Беларуси) тоже свою роль сыграл.
— Какую?
– Обычно перед стартом нас взвешивали. Кто легче, тот и фаворит, даже лишние 100 грамм влияют. Все штангисты стремятся показать вес хотя бы чуть ниже соперника.
Говорю Гончарову перед взвешиванием: давай я зайду в сауну, еще грамм 200-300 выпарю. Он: не ходи – Сырцов точно 90 кг весит, а ты сейчас 89,5. Но я не послушался, зашел, согнал еще 200 грамм.
В итоге он завесился 89,45. Я 89,25 – как раз за счет сауны появилась разница.
— Что потом?
– Начался толчок. Алексеев все твердит: важна команда. Нам главное, чтобы поляк на серебро не проскочил. Сырцов остановился на 222,5. Поляк на 220. Я вторую попытку сделал на 225: все – у меня минимум серебро и одна попытка в запасе.
Теперь Алексеев уже не может остановить. И мы заказываем тот вес, который дает мне золото – 235.
— Раньше такой вес брали?
– Никогда. 232 – да, а этот нет. До сих пор абсолютный рекорд – на 146 кг больше собственного веса. Кто-то имеет по 141-142, а 146 – никто.
Выхожу на помост и сзади слышу: в лучшем случае – тяга. Это когда штангу отрываешь, поднимаешь до колен и бросаешь. Короче, в спину бросили: мол, пусть идет – шанса нет. Но я собрался. Не знаю, как такая аккумуляция в организме происходит. Выжал – мне штанга даже показалась легкой, почувствовал, что легко поднял.
И ушел – не хотел праздновать с Алексеевым, даже не обнялись.
— Он расстроился?
– Думаю, да. Если кадры посмотрите, все поймете. Есть ощущение, что он недоволен. Хотя должен радоваться: мировой рекорд, олимпийский рекорд, золото и серебро у команды – что еще надо? Но он не радовался.
— А Сырцов?
– Сырцов молодец, он хороший парень, уважаю его. Обнялись, поздравили друг друга. По-моему, единственный, кто верил, что я могу поднять – это Сырцов. Ну и, конечно, мой личный тренер.
С одной стороны, плохо, что Алексеев меня сначала тормозил. С другой, без тормозов у меня не нашлось бы сил и злости на рекорд. Просто не потребовалось бы идти на такие большие веса. То есть мой рекорд – это рекорд и Сырцова с Алексеевым, все из-за них.
— Как отмечали золото?
– Лучше всего отмечали мои близкие. Я из Цхинвали. Вы знаете, у нас там были неприятности, междоусобица, война. Моя семья – грузинская. А соседи, осетины, привели в дом барашка, вместе зарезали. И победу праздновали все: армяне, евреи, грузины.
Никто не смотрел на национальность, вероисповедание, расу или сословие. Олимпийское золото для маленького города – спорт вот так объединяет.
— Что получили от страны?
– Три грузина выиграли в Барселоне золото: я, дзюдоист Хахалейшвили и борец Хабелов, который сейчас возглавляет НОК. Всем дали купон, временно замещающий деньги. Мне этого купона хватило на неделю.
— А что-то посерьезнее – машину, квартиру?
– Квартиру подарили – парламентскую. Но она такая же моя, как и ваша. Не жил там ни одного дня. Шла гражданская война, много домов сгорело. Страна не была в состоянии возместить ущерб людям. И жители города, оставшиеся без квартир, силой занимали дома, который предназначались парламентариям. В одном из таких домов была моя квартира.
— Не стали выгонять?
– Конечно, физически я мог их вытащить. Но не хотел – обратился в парламент, который и выдал ордер. Мне сказали: если тебе нужно – выселяй. Я ответил: не буду. Дом парламентский, пусть парламент разбирается. Но ничего не произошло, квартира так и осталась кем-то занята.
***
— Тогда же, в Барселоне, ввели интересное правило для бывших союзных стран: у чемпионов в личных видах появлялось право поднять флаг республики.
– Если помните, там наш тяжелоатлет Ибрагим Самадов бросил медаль на пьедестал. Он чеченец, обещал своим, что выиграет золото. Был фаворитом, но занял только третье место. И от досады бросил медаль на пьедестал, его дисквалифицировали. Это случилось за день до моего награждения.
И вот на пьедестал вызывают меня. Под флагом СССР я выступал до 1991-го. Потом год за Россию, жил в Ростове. И когда решилось, что 15 республик войдут на Игры под флагами своих стран, я логично выбрал Грузию, где родился и вырос.
Но в компьютере остался как русский.
— Случилась накладка.
– Такой казус… Начинается награждение, мне издалека кричит министр спорта. Сырцов подсказывает – тебя зовут. Смотрю назад – а там моя фамилия и флаг России. Я запротестовал и не поднимался на пьедестал, рисковал тоже получить дисквалификацию – с этим строго. А я же был в форме – и показывал на флаг: повесьте грузинский.
Организаторы не сразу поняли, в чем дело, но все-таки разобрались. Я потом слышал: сначала один русский не поднимался на пьедестал, потому что проиграл. Теперь этот русский выиграл и все равно не поднимается. Что их не устраивает?
— Для вас эпизод с флагом – настолько принципиальный?
– Для меня лучше и легче, когда выступаешь под родным флагом. Я знаю историю своей страны, читал Георгиевский трактат.
Мое мнение: СССР был построен на крови. Многие страны были втянуты туда физически. То, что создается насильно, революционно, – так же и развалится. В Георгиевском трактате сказано: монархия и границы стран должны соблюдаться.
В 1918 году Грузия объявила о независимости – и сюда сразу вошли три военные части. Были столкновения, жертвы. 1936-38 годы – репрессии. Потом война. В Великой Отечественной войне часть грузин воевала за Сталина, а часть против.
Поэтому флаг – это принципиально важно. Мне больше нравится как сейчас, хотя я скучаю по той большой стране, по символике.
— У вас тут развешаны комплекты форм, советская тоже сохранилась.
– Обычно ее получали в «Лужниках», всех туда свозили автобусом. Такой прилет сил. Форму получил – считай, сразу плюс 5 кг в сумме двоеборья. Это как допинг.
— Самое трогательное воспоминание о Союзе – от двоеборца Аллара Леванди: как на Семинском перевале бабушки кормили спортсменов вареньем. У вас?
– Рыбалка на сборах в Подольске, тренировки в Цахкадзоре. И мы все – одна команда: армяне, русские, грузины, украинцы. Такая сплоченность, все поддерживали друг друга. И чувствовали, что нас боятся и уважают – для меня это одно и то же.
Аллар Леванди: «Мне принесли майонез, и я съел шляпу»
Сейчас между нашими странами никакой сплоченности нет. Неприятно видеть то, что творится на постсоветском пространстве. Агрессия в Карабахе, агрессия в Грузии, агрессия на Украине. Я хочу видеть русского, армянина, азербайджанца друзьями – как раньше. Есть сильная ностальгия по дружбе.
***
— Спрашиваем у всех советских героев – как зарабатывали на выездах за границу?
– О, это любимое занятие Василия Алексеева. Он был как контрабандист: постоянно что-то ввозил и вывозил. Нас иногда тоже использовал.
Выезжаем в Китай, а у него карманы висят как мешки. Металлоискатель в аэропорту зашумел: что у вас? Выворачивает карманы – там 7 кг рублевых монет с изображением Ленина. Увозил на продажу, такая монета ценилась почти один в один с долларом. Такую гору вывалил…
— Забрали?
– Конечно. И его тоже забрали. Но вмешались межгосударственные отношения – быстро отпустили. Или в Польше было. Собрались домой со сбора – он раздал каждому по три банки икры, по два блока сигарет, по бутылке вина. Расфасовал на 20 человек: разложите по сумкам, я потом соберу. Хотел в Союзе продать.
На таможне поляки спрашивают: что в сумках? Алексеев в шутку: как что, контрабанда – видите, он хороший шутник. Поляки шутку не поняли: понятно, открываем сумки. А сигареты – реальная контрабанда.
— Опять его отмазали?
– В этот раз не так быстро – на двое суток закрыли. Обычное дело.
Людям надо было выживать. Хорошо жили только лидеры, состоявшиеся спортсмены. Остальные при первой же возможности набирали здесь барахло и продавали там за центы. Домой везли джинсы, электронику, тогда появились первые компьютеры. Из Грузии массово вывозили бронзу – срубали троллейбусные линии, получали гроши, зато в валюте.
Я покупал за границей джинсы, сорочки, хорошие духи, видеомагнитофон. Икру отсюда не возил. Форму? Не продавал, но обменивался с соперниками. На память, да и комплекты красивые.
— Перед выездами в США получали особые инструкции?
– Когда собирались в Майами, нас пугали: там живут кубинские контрреволюционеры в очень большом числе, они против Фиделя Кастро. А Кастро был с Брежневым в хороших отношениях.
И с нами постоянно находился КГБ-шник, все записывал: куда пошли, с кем общались. Некоторые даже не записывали – запоминали. И доносы шли постоянные. Они боялись, что мы встретимся с родственниками за границей, пообщаемся и останемся. При мне никто не оставался: сколько выехало, столько и вернулось. Но, видимо, были случаи, когда кто-то сбегал.
***
— Распад Союза республики встретили по-разному. Многие, как прибалты, праздновали.
– Мы тоже праздновали. Хотя если анализировать, это очень тяжелый шаг. Распад, как и объединение, дался трудно всем странам. Еще раз подчеркну – страна создана на крови, так же и распалась. Миллионы погибли за то, чтобы создался СССР.
Возьмем европейское сообщество. Никто никого туда насильно не тянет. Все сами просятся: возьмите меня! Та же Грузия, Кипр, Прибалтика, Мальта, Украина. Все хотят в экономическое объединение. При создании евросообщества не пролито ни капли крови. И если произойдет распад, то такой же: не хочешь – не надо, выходи.
А с Союзом было не так. Не хочет Грузия? Приказ из Москвы: 10 тысяч расстрелять, имена, фамилии. Потом отсюда ответ: приказ выполнен – расстреляли 11,5 тысяч. Я знаю место недалеко от Рустави, где расстреливали в сталинские времена. Есть архивы КГБ… Если ты тянешь страну насильно, рано или поздно пойдет отдача в обратную сторону. Если бы объединение было нормальным…
Я понимаю, что все неприятные статьи, факты до общества не доходили. А в архивах КГБ все хранилось. Поэтому история помнит все. Да, мы радовались, тут до сих пор праздник – День независимости 26 мая. Кстати, Грузия вышла из СССР не первой – сначала сама Россия с подписью Ельцина. Следом Прибалтика, и за ней уже все остальные.
— Как Грузия перенесла первое время после распада? Те же прибалты вспоминают кошмарные очереди.
– Очереди – да. Я, уже олимпийский чемпион, по 4 часа стоял. Так была устроена экономика Союза: все регионы связаны, весь импорт регулировался Москвой. Москва, например, решала, куда отправить грузинский марганец или цитрусы.
Вот лежит штанга – она ленинградская. Но резина произведена на Урале, гриф на Украине, а сборка была в Ленинграде. И вся экономика строилась по такому принципу, чтобы все были связаны. Одна республика не могла без остальных.
— Очереди – явно не самое жуткое из того, что здесь творилось.
– Здесь была полная разруха. Свет давали на час в сутки. А в деревне – раз в месяц, потому что Россия заблокировала подачу. Покупал у знакомого мешок муки и дома пёк хлеб, что бы как-то питаться. Денег как валюты не было, были купоны, которые за неделю падали по отношению к доллару в десять раз.
То время было катастрофой, республикам обрубили все: типа сдохни. Но не произошло этого, Грузия выжила, нашла новых партнеров. Сегодня это средняя, развивающая страна, имеющая свои цели: трудоустройство, нормальная жизнь, счастье.
— Есть ли в этой истории главный виновник?
– Частично в этом виновата и Грузия, но больше – Россия, которая обрубила все связи, специально создала проблемные районы Южной Осетии и Абхазии. Это вообще бомбы замедленного действия, заложенные еще в 20-х годах прошлого века.
Именно из-за развала Союза многие недолюбливают Большого брата, который должен был повести себя по-другому. Было бы больше помощи от России – и ни о каком НАТО Грузия бы сейчас не думала. У меня с русскими никаких проблем. Я считаю, что это прекрасная нация, сильная нация.
У меня и нашей страны проблема с политикой Кремля. Она основана на насилии, на запугивании, на взгляде свысока на своего соседа, друга, брата. Если бы мы разговаривали на равных, у России не было бы друга лучше, чем Грузия. Мы не хотим войны.
Из-за того, что у Кремля, по моему мнению, имперская политика, очень много граждан Грузии отходит от своего брата и ищет другие страны. И для жизни, и для бизнеса.
***
– Два года после распада Союза я жил очень плохо. Полезли болячки, травмы, начал проигрывать – на Европе, потом на мире. Пришлось серьезно задуматься, оставлять спорт или нет.
– Как возник вариант с Грецией?
– Друзья пригласили. Поговорил с руководством НОК, с федерацией – дали добро.
– Отпустили спокойно?
– Попросили 500 тысяч долларов компенсации, потому что я был олимпийским чемпионом. Хотя все хорошо знали, в каких условиях мы тренировались в то время.
Начались переговоры, торги. В итоге сбавили цену: 100 тысяч получил НОК, еще 30 – федерация.
– В Грецию уехали с родителями?
– Один. Мне было очень трудно, уклад жизни другой, менталитет другой. Хотя южная страна, вроде бы близко к нам. Не знал языка, не имел друзей и ностальгировал по дому. Вынужденно перевез маму, чтобы она вела хозяйство. Потом уже сестру.
Федерация снимала мне квартиру в Афинах. А отец остался в Цхинвали – он уважаемый учитель математики, физики. И продержался там до конца все конфликтное время, только в 2008-м его оттуда увезли.
– К чему было сложнее всего привыкнуть в Греции?
– Возьмем Советский Союз: все равны, социальность и так далее. Нет богатых, но и нищих почти нет. Для меня это лучше, чем та капиталистическая основа. Чувствовалось, что Греция – не моя страна. Там каждый каждому глаз может выколоть. Хотя в Греции сильны профсоюзы, страна старается быть более социальной, отойти подальше от чистого капитализма.
Хорошо, что рядом оказались люди с постсоветского пространства. Их там называют понтийцами – выходцами из Понтийского царства. Я дружил с Валерой Леонидисом.
По условиям – конечно, там комфортнее, чем в Грузии начала 90-х. В Греции любят спорт, олимпийцев. Законы у них хорошие – более лояльные к спортсменам. Но если ты приезжий, то тебе не дадут этого забыть.
– Как это?
– Равенства ждать не стоит. Например, Пиррос Димас, трехкратный олимпийский чемпион, переехал в Грецию раньше меня и с рекомендацией президента федерации. К нам относились не одинаково. В этом проблема – результат одинаковый, а отношение нет. Почет разный, внимания ему больше, премия у него больше. Меня это долго напрягало, но через два-три года я понял, как они мыслят, и больше не обращал внимания.
Я чувствовал, что люди меня любят, но они все равно подчеркивали: спортсмен, приехавший из Грузии, из Советского союза. С Валерой Леонидисом то же самое, хотя он чистый грек, родители у него греки.
– Когда почувствовали себя там своим?
– Когда? Да, наверное, никогда. Если твои достижения, мысли и слова ценят – это уже немало. Я знал, что поддержка у меня есть. А своим там не стать, сколько бы ни прожил. Люди живут и по 50 лет – и все равно считаются приезжими. Может, к детям и внукам отношение меняется.
Многое зависит от школы. Если пойти в греческую – отношение к тебе будет как к греку. Кстати, по закону, если ребенок оканчивает местную школу, то получает гражданство быстрее взрослого. Взрослый может его вообще не получить – только временное проживание.
– Героя Греции вам дали за победу на Играх в Атланте?
– Да, это высшая награда парламента. Еще одна такая же престижная – награда президента, тоже у меня есть. На деньгах это не отражается никак – отражается в почете.
А за Барселону-1992 Самаранч подарил мне золотой значок. Он приезжал сюда после Игр. Мне пришлось выступить с маленькой речью. Я ему потом сказал: досадно, что не вы надели мне на шею медаль в Барселоне. Он снял с груди свой значок и отдал. Хотя позднее я заметил, что он и на других мероприятиях с другими людьми так делает. Видимо, специально приготовленные значки.
– Получается, живете на два дома – в Греции и в Грузии?
– Раньше проводил по полгода тут и там. Сейчас тут месяцев 9, там 3. Мать и сестра в Греции, отец в Грузии. Я полковник греческих ВВС. Веду семинары, у меня 700 студентов. Отлучиться могу, но с разрешения начальства.
– Быть полковником в Греции выгодно?
– Лет восемь нас вообще не трогали, просто дали звание в знак почета. Зарплата 900 евро, никаких обязанностей. С кризисом народ взял слово: почему мы должны кормить лишних парламентариев, чиновников, государственных деятелей?
Для примера. Во Франции живет больше 60 миллионов – и на всю страну 400 тысяч чиновников. Население Греции 10 миллионов – а чиновников миллион. Представляете? Партия выиграла выборы – затащила своих. Потом другая выиграла и тоже затащила. Так все раздулось, отсюда и кризис.
– Выберутся из него нескоро?
– Долг страны – 500 миллиардов евро. То есть на каждого грека по 50 тысяч. Неважно, молодой или старик, женщина или мужчина. Средняя зарплата в месяц – тысяча евро. Получается, четыре года каждый человек должен отдавать все деньги до цента государству. Катастрофическая сумма.
И потом, солнечная страна: гуляй, веселись, пей – маленький рабочий день, халатное отношение ко всему. Это сказалось – пришло время отдавать долги. Сейчас Греции трудно.
***
– Две из трех золотых олимпийских медалей вы выиграли для Греции – по сути, чужой страны.
– Я бы не называл ее чужой. Возможно, ментально я стал к ней ближе. Страна старалась для меня. Страна полюбила то, что я для нее сделал. Все равно это вторая родина. Там многие говорят: мы знаем Грузию не по аргонавтам, а по футболисту Темури Кецбая и Кахи Кахиашвили. Приятно, когда тебя сравнивают с аргонавтами.
– При переезде вам пришлось сдать грузинский паспорт, зато потом вы стали первым грузином, которому разрешили двойное гражданство.
– В 90-е закон не позволял одновременно иметь два гражданства. Если бы я мог сохранить грузинское, то сохранил бы. Потом решение было за Михаилом Саакашвили. В 2004-м он вручил мне грузинский паспорт.
– Вы же были одним из лидеров движения против войны в Южной Осетии?
– Я сделал то, что должен делать олимпиец. Раньше все войны останавливались во время Олимпийских игр. Я логично протестовал против войны в Осетии, собрал друзей-олимпийцев в Греции. Поехали все вместе туда, где зажигается олимпийский огонь, – в Древнюю Олимпию. Там собрали журналистов – приехали репортеры CNN, BBC.
Потом написали письмо с лавровым листком Дмитрию Медведеву и Михаилу Саакашвили, вручили в Афинах представителям посольств Грузии и России. Это была просьба: остановитесь! Хотя бы во время Олимпиады.
Не знаю, случайно или нет, но через несколько дней все прекратилось. Сидишь дома – и на тебя не падают бомбы. Все перешло в политическое русло. В то время всем было тяжело: потеряли людей, кров, деньги.
– Тогда же вы в знак протеста отдали все медали МОК.
– Физически они у меня, но юридически – еще у МОК. Давно написал письмо с просьбой вернуть их для моего музея – пока никакого ответа нет, жду.
– После 2008-го вас не пускают в родной Цхинвал.
– Там стоят пограничники с опознавательными знаками РФ. В Абхазии то же самое. Я хотел зайти, у меня же в паспорте указано место рождения. Спрашивают: куда? Отвечаю: домой, к друзьям, учителям, к близким. Отдаю оба паспорта. Смотрят и говорят: вам сюда нельзя. Почему? Тут начинается Россия – вот слова пограничника.
Биологически, физически у меня не может быть проблем с русскими и тем более с осетинами. Осетины – родной народ для грузин, у нас много смешанных семей. Я сижу с вами – я не вижу в вас чужих. Вы свои по менталитету, по дружбе, по соседству.
Не может быть конфликта между русскими и грузинами. Конфликт, который существует, внесен искусственно. До 2008-го я каждый год ездил в Цхинвали, привозил группы журналистов, один раз собралось 7 человек. Они снимали мой дом, школу, разруху.
Теперь – или с российским паспортом, или с визой. Я не могу попасть в родной город – из-за чего? Из-за какой-то навязанной политики. Нужно как можно быстрее открыть так называемые границы между соседями, близкими народами. Это необходимо, чтобы наладилась жизнь, наладились отношения, вернулось уважение. Как можно быстрее.
– Брать российскую визу смысла нет?
– Давайте говорить прямо. Я могу ее получить. Но тогда в моем паспорте будет стоять российская печать о пересечении так называемой границы около Цхинвали. Тогда весь грузинский народ с меня спросит, в том числе и органы. Скажут: ты нарушил законодательство – ведь на территории Грузии нет никаких границ. Это юридически. Хотя фактически есть – там же стоят пограничники.
Так что я должен буду ответить за это. И греческий паспорт не поможет – полиция всегда просит у меня оба паспорта, я двойной гражданин. Так что морально это неправильно.
– Как можно все изменить?
– Сказать нет кое-каким комплексам. Вот что вам нужно? Чтобы не было холодно, чтобы была еда, радость от друзей, от работы. Вряд ли вам нужна граница где-то в Чите. Все границы – это и есть комплексы. Должна прийти техническая система правления. Тогда не будет засухи, меньшему числу людей будет холодно, у всех будет еда…
В Грузии не орошается много полей – нет денег. Зато есть деньги на парламент, партии, отделения. Хотя эти суммы нужно отправить на обслуживание людей. Кто может обслуживать: ученые, технический персонал.
В природе нет границ, все они созданы искусственно. Чем быстрее люди откажутся от политических границ, чем быстрее мы придем к техническому руководству, тем лучше.
Я очень хочу встретиться с учителями, которых не видел почти 10 лет. С друзьями, которые еще живы. Сходить на кладбище к деду, положить цветы. Хотя бы начиная с этого разговора нам надо улучшать отношения. Простые человеческие. Политические – попозже, но тоже улучшатся.
Фото: Павел Копачев; geowf.ge (2,3); REUTERS/Damir Sagolj; РИА Новости/Г. Ахаладзе (5-7), Дмитрий Донской, Игорь Михалев; facebook.com/kakhi.kakhiashvili.9; Gettyimages.ru/Mark Sandten/Bongarts; REUTERS/David Mdzinarishvili
Источник: