«Поспорили на коробку вина, и я отжался 500 раз». Двести рублей за победу в Кубке мира

Сараево-1984 Александр Завьялов лыжные гонки Николай Зимятов Лейк-Плэсид-1980

Павел Копачев в рамках сериала «Однажды для страны» поговорил с Александром Завьяловым – единственным русским лыжником, который брал Хрустальный глобус.

Александр Завьялов – уникальный, хотя в отечественных лыжах были и есть более титулованные – Зимятов, Веденин, Прокуроров, Устюгов. Но у Сан Саныча свои достижения – двукратный обладатель Кубка мира (1981, 83) и золотой финишер эстафеты ЧМ-82. Последней эстафеты, которую мы выигрывали.

В его коллекции и другие медали, в том числе личные олимпийские, но Хрустальные глобусы – самые ценные. Кроме Завьялова, Кубок мира из наших брал только Владимир Смирнов. Но его победы – для Казахстана. А Завьялов – свой, из подмосковной деревни.

– Я с 2,5 лет рос без отца, с двумя сестрами. Спорт любил, но об Олимпиадах и чемпионатах мира никогда не думал. Я в лыжи-то пришел в 9-м классе, а более-менее приличные результаты стал показывать только в институте. Но когда окреп и возмужал, понял – реальна любая цель, если сильно захотеть.

Два Кубка мира

– В 80-е королем лыж был Николай Зимятов, 4-кратный олимпийский чемпион, а Кубок мира выиграли вы, еще и дважды. Как так получилось?

– Коля умел подводиться к главным стартам, а я весь сезон форму держал. У нас тогда была сумасшедшая конкуренция – чтобы попасть в топ-30 на «Красногорской лыжне», надо было о-о-чень постараться. В сборную брали только по результатам. Не было такого: о, молодой, перспективный, давай в команду. Нужно было показывать результат здесь и сейчас. Второе место никого не устраивало.

— Тогда, наверное, и Кубки мира не ценились.

– Да, выиграл – молодец. Две строчки в газете. Хотя первый Кубок мира мне запомнился. 1981 год, постолимпийский сезон. Политическая обстановка накаленная. После того, как американцы не приехали на летние Игры в Москву, спорткомитет старался игнорировать старты в Америке. А у нас последний этап, где решалась судьба Глобуса, как раз в США. И вот представьте: все лыжники из Холменколлена летят за океан, а мы, советские, возвращаемся в Москву и ждем отмашки.

В итоге, здравый смысл победил: начальники дали добро, поставили американскую визу. Пусть едет за Кубком мира! В общем зачете я опережал норвежца Оддвара Бро, двукратного обладателя Кубка, всего на три очка. Система подсчета отличалась от нынешней: обязательными были семь гонок – две по 15 и 30 км, один «полтинник» и еще две на выбор. Тогда бегали только классикой – о «коньке» узнали только в 85-м.

В Америке по программе «пятнашка» – прилетели за день до старта, разница во времени 12 часов, начало гонки – в полночь по московскому времени. Акклиматизация зверская, учитывая дорогу с двумя пересадками. На трассе лед, ночью выпал свежий снег, к гонке подтаяло. Короче, пришлось бежать и «елочкой», и боком, и… В общем, я седьмой, Бро – четвертый. Этого хватило, чтобы не растерять преимущество.

Я даже удивился: с такими приключениями добирались. И все-таки первый!

— Кубок вручили?

– Даже два! В тот год еще выиграла Рая Сметанина, но в Америку не полетела. Пришлось и ее трофей везти. До сих пор сохранилась фотография, где я позирую с двумя кубками. Судьба как будто предвосхищала, что в 1983-м еще один возьму. Сам кубок, кстати, как и сейчас, хрустальный – только с норвежской короной на чаше.

За победу мне заплатили 200 рублей. На эти деньги хорошие лыжи нельзя было купить. А за второй Кубок мира дали больше – 1500 рублей. Видеомагнитофон подарили. Его, правда, на таможне отобрали. Но спорткомитет предоставил необходимые документы, вернули – пришлось только заплатить за хранение.

— За олимпийские медали какие гонорары были?

– 229 долларов за бронзу Лейк-Плэсида, 750 долларов – за два серебра Сараево.

Лыжи, структуры, деньги

– Чем сейчас занимаетесь?

– Официально моя должность – заместитель генерального директора Fischer в России. Я отвечаю за работу со спортивными федерациями. Так или иначе связан с компанией с 1977 года. В этом году будет юбилей – 40 лет.

Сборные по лыжным гонкам, биатлону и двоеборью отбирают и тестируют лыжи сами – у них есть специальные сервисные группы. А я работаю с остальными – регионами, клубами, командами; езжу на завод в Австрию и отбираю лыжи по жесткости и весовым показателям. Недавно отобрал 450 пар, еще надо 600.

— Правда ли, что производители оставляют самые лучшие варианты своей сборной: Madshus – норвежцам, Fischer – австрийцам и немцам, Rossignol – французам?

– Смотрите: я не за белых и не за красных, я за спорт. Понятно, что со своими спортсменами работа ведется плотнее. Наверняка Мартен Фуркад у Rossignol в приоритете. Но говорить, что у него лыжи на порядок лучше, чем у остальных – миф. Это не решающее преимущество.

Раньше по контракту мы получали 8 пар лыж. Шесть давали сразу, а две или перед ЧМ, или перед Олимпиадой, если выпускались новинки. Но, по большому счету, весь сезон я бегал на одной паре. Сами лыжи не едут, будь они хоть из космоса; все зависит от подготовки и функционального состояния.

— Говорят, правильный подбор лыж – 70% успеха. А парафины, мази, порошки – всего лишь 30%.

– В коньковом стиле – да. Важно подобрать модель под себя в зависимости от длины и индекса жесткости. Несколько лет назад у биатлонистов была мода на слишком жесткие лыжи, потом вроде отошли от нее. Но может попасться даже теплая пара лыж, которая будет ехать весь сезон. Многое зависит от координации и других физиологических параметров.

Для классики немного другая теория. Можно подобрать идеальные лыжи, но нанести лишние полсантиметра мази – и будешь ползти.

– От структуры многое зависит?

– Конечно, это же целая индустрия! Элементарный пример. Холодный снег, а структура лежит «теплая», глубокая и длинная; естественно, порошок забивается и ехать практически невозможно. Или, наоборот, холодная лыжа, с мелким шлифтом – что можно показать на влажном снегу?

— Сейчас больше заморочек?

– Да.

— Почему?

– Бизнес. Структура на одну пару лыж стоит 30-35 евро. Вы только представьте – 10 пар, уже 350 евро. А есть еще специальные станки, которые стоят бешеных денег. Плюс работа специалистов, новинки, за которыми охотятся.

— Самые сложные трассы для подбора лыж? Биатлонисты называют Эстерсунд и Ханты-Мансийск.

– Сейчас соревнования круто изменились. Самый большой круг – от 3 до 5 км. В основном, катаются вокруг стадиона. Все ради телевидения и зрителей. А раньше мы бежали «полтинник» в два круга по 25 км. Настоящий, большой круг. А самый тяжелый? Пожалуй, в Холменколлене. Там погода «нулевая» – тяжело подобрать мазь. А это сразу – «залет».

— У вас были мощные залеты?

– Конечно! Самый памятный – декабрь 80-го, первый этап Кубка мира в Рамзау, 0 градусов, свежий снег, не можем намазаться. Лыжи то прилипают, то не держат. Расстроенный, встречаю Герхарда Таллера – рэйс-директора Fischer, ему сейчас 77 лет, до сих пор встречаемся. Он: «Алекс, что случилось?» Объясняю ему. Герхард счищает нашу мазь и накладывает свою, полужидкую. Я выигрываю полторы минуты! И меня тренеры… наказывают. Мол, ты мазался не в команде, побежишь эстафету только со второй командой. Без проблем, намазался сам, выиграл эстафету, хотя уходил на последний этап 9-м. Такие были суровые правила.

Грузия, Пихлер и стенгазета

— Нагрузки в лыжах сильно изменились?

– У нас раньше были бег, ходьба/имитация и роллеры. Ну и силовые тренировки. Никакого велосипеда. 5 км ходьбы + 10 км бега или наоборот – смотря, какая задача. В Бакуриани на озера мы ходили по 30-40 км. Меньше двух часов походов не было. Имитация – минимум 5 кругов по 5 км. Ничего, даже весело.

В октябре мы уезжали на первый снег – на вершину Тёи, в Хакасию. За 38 дней я делал накат 1700 км! Брал с собой 3-литровую банку резаных лимонов с сахаром, такую же банку меда с грецкими орехами, там уже добирались кедровыми.

Перед второй тренировкой – сальцо. Это сейчас говорят – ой, осторожно, печень, желудок. Раньше ели все натуральное – мясо, сало, рыбу, каши, творог. 2 стакана сметаны – и вперед! Мы были от природы здоровыми. Я до 2,5 лет сосал материнскую грудь – меня специально увозили к тетке в деревню, чтобы отучить. А сейчас детей на вторую неделю после рождения смесями кормят. Вот такая разница.

Я отжимался 500 раз. В Бакуриани с грузинами поспорили на коробку вина. В шутку, конечно. Там были идеальные условия – среднегорье, просторные трассы, солнце, снег, небо голубое… Условно говоря, правая лыжня для сборной, левая – для остальных. Но использовали, естественно, левую – она был накатанная.

– В Грузии были трезвые сборы?

– Да. 100 процентов. С дисциплиной – очень строго. На сборы нам не разрешали ездить с семьей, не отпускали на Новый год. Пива не пили; так, могли позволить себе на праздник чуть-чуть шампанского. Когда уезжали, нам с собой давали две бутылки – киндзмараули и хванчкары.

А с алкоголем осталось одно воспоминание. Я попал в сборную в 77-м. Для меня, сельского пацана, такой прорыв был. И вот поехали мы на первый снег. Я, хоть и пахал, неизменно приезжал последним на контрольных. Причем отрыв от предпоследнего места – полторы минуты. И мне Ваня Гаранин, видя, что я напряженный, предложил: «Саш, а ты напейся». Я послушался – на следующий день ни один поворот не прошел. Так стыдно было. И плохо.

«Лучше друзей, чем русские, у нас нет». Грузинские горы, которые обожали в Союзе

— Странно, вот биатлонный тренер Вольфганг Пихлер уверял, что пиво – лучший восстановитель.

– И? Что оно и как восстанавливает? Может, Пихлер так привык. Но это неправильно. Восстанавливаться надо не пивом, а по ходу работы. Тем более сейчас куча разных пульсометров и других приборов, которые контролируют организм. А раньше сами к себе прислушивались, вели дневники.

И, знаете, в чем залог побед – конкуренция. Работали все вместе – 10 человек – и друг друга подгоняли на роллерах, в беге, имитации; это сейчас двое в одной группе, трое – в другой. Чему они могут научиться? У кого? Поэтому и результатов нет. Так, выстреливают, уникумы. А работы в команде – именно в КОМАНДЕ – нет.

— Владимир Смирнов в своей книге писал, что «в Союзе была дружная команда: вместе играли в карты, шахматы, шашки, делали стенгазету, а на 7 ноября парни выступали с концертом перед девушками».

– Мы были друг за друга. Если бы я не пригласил на день рождения Кулакову или Сметанину, сразу бы стал врагом номер 1. У каждого были свои обязанности – Коля Зимятов идеально рисовал и писал, он стенгазетой занимался. Кто-то политинформацию собирал, кто-то – про спорт. Потом менялись. Вечерами смотрели фильмы – «Остров дракона» с Брюсом Ли, «Греческую смоковницу».

Раньше в Тёи мы даже номера не запирали. Я заходил чай попить к Коле Зимятову, он – ко мне.

Николай Зимятов

— При этом с Зимятовым вы никогда не жили вместе.

– Мы не были близкими друзьями. На сборах я жил с Женей Беляевым или Розалином Бакиевым. Когда уже появились результаты, селился один. У меня свои принципы: лучше я выйду на тренировку на 5 минут раньше, чем опоздаю на секунду. Я, кстати, никогда зарядку не делал. Вставал, шел погулять – но без лишних телодвижений.

Об Александре Завьялове (из книги Владимира Смирнова «Человек-победитель»)

– «У Завьялова всегда была самая красивая машина – бежевая Волга, с магнитолой и большими звуковыми колонками, на окнах – шторы, повсюду наклейки и всевозможные примочки»

– «В комнате у Завьялова всегда были магнитофон, а позже видепроигрыватель. Да и одевался САн Саныч в самый красивый костюм Адидас – был настоящим московским Денди»

Две Олимпиады

На Играх-80 в Лейк-Плэсиде Завьялов взял бронзу на олимпийском «полтиннике», тем не менее остался без эстафеты.

— Почему?

– Я туда ехал молодым и неопытным. На тридцатку не поставили, на пятнашку заявили, но в самую слабую группу. Приехал 7-м – вторым из наших, лучше был только Женька Беляев (4-й). На полтиннике – 3-й. По идее, отобрался в эстафету. Но тренеры решили, что у меня все еще впереди.

— Жили тогда в американской тюрьме. Про нее много ужасов рассказывали.

– На самом деле, обычные камеры с двухъярусными кроватями. Сидеть на нижнем ярусе было действительно невозможно, потому что он низкий. Но мы в основном сидели в холле. Перед соревнованиями селились в доме неподалеку от стадиона, который арендовали для персонала. В Сараево тоже жили в отеле около стадиона.

Собрание советской делегации в олимпийской деревне Лейк-Плэсида

Но мне, честно, вообще без разницы, где и как жить. В 22-30 – отбой. Я всегда спокойно засыпал и не думал о гонке.

— Да ладно вам, волнуются даже великие – тем более, когда речь об Олимпиаде.

– Я серьезно. Вешал свой номер на стул и ни о чем не думал. Быстрее, чем готов, все равно не пробежишь. Можно выиграть у себя пару секунд. Не больше! А хуже пробежать реально – если сходить с ума и не спать. Ну и потом – соперники те же, трасса известная. Что еще нужно знать? На погоду все равно не повлиять… А готовность она измеряется в объемах – перед Лейк-Плэсидом я проехал 10 000 км, перед Сараево – 12 000.

Гораздо волнительнее старт сезона. Очень важно на первом этапе Кубка мира понять, как чувствуют себя соперники и что можешь им предложить. Если финишировал в 6-ке – значит, все в порядке. По сезону будешь высоко.

– Вы застали эпоху Гунде Свана – шведа, который перевернул лыжные гонки. Уже тогда было понятно, что он великий?

– Благодаря ему, кстати, я выиграл первый Кубок мира. В Америке он стартовал в последних номерах, неожиданно финишировал третьим и подвинул Бро на 4-е место; мне этого хватило, чтобы удержать мизерное преимущество в общем зачете.

А так, конечно, здоровый лось, который, несмотря на высокий рост, был координированным. Сван был создан для конька – пластичный, резкий, выносливый. Чудил, как любой викинг – ходил с одной палкой, мог пройтись на одной лыже, подгибая вторую. Балансировка изумительная!

ЧМ-82

Самая знаменитая гонка с участием Завьялова – эстафета на ЧМ-82 в Холменколлене. Золотой финиш с норвежцами, одинаковый результат и две золотые медали.

– Погода никакая – 0 градусов, свежий снег. Но мы по составу сильнее норвежцев – в личных гонках все в десятке были. У норвежцев – только Бро и Эриксен. Но начало не задалось сразу – Володя Никитин проиграл 1 минуту 40 секунд. Тренеры в шоке. Мы подбадриваем: «Не сдадимся, не переживайте». На втором этапе Сашка Батюк подтянулся, а Юра Бурлаков и вовсе передал мне эстафету с преимуществом в 12 секунд.

Как так получилось? На финишном спуске было капризное место – там летом тек ручей, зимой он застывал, но все равно сочился. Его, естественно, перед гонками засыпали снегом, но ледяная корка оставалась. И вот Миккельспласс, бежавший третий этап, по неосторожности наехал на этот лед и… завалился. Бурлаков этим грамотно воспользовался.

Все решалось на последнем этапе – я против Бро. Сразу рвать со старта не было смысла – там тягун на 3 км; можно было задохнуться. Я пошел спокойно, понимая, что он меня все равно догонит, но в то же время натягивал скорость. Играл с ним, короче. На подъемах он от меня уходил, на спусках – я его догонял. Так мы друг друга и проверяли.

Последний финишный километр получился как в вестерне. Мы вышли с моста, я был чуть впереди и с правой лыжни перемещался на левую – Бро стал меня прессовать; в итоге его палка попала мне между лыж и сломалась. Я упал. Ему-то ничего, тренеры через 50 метров новую дали. А я на коленях, и нужно догонять, иначе всё, убежит, зараза.

Последний выкат – длинный спуск. Догнал его, он уже заканчивал свой толчок, а я только ставил палки. Он увидел, что не успевает первым пересечь линию, и сделал выпад левой ногой, придавливая мне правую лыжу. А я выкинул левую! На полботинка, но впереди.

После Лейк-Плэсида в лыжах отменили сотые секунды. Там, в Америке, финн Юха Мието проиграл шведу Вассбергу четыре сотки за золото. Ну и, благодаря новым правилам, дали два золота, чтобы никого не обижать.

— Долго совещались?

– Ха, табло сразу погасло. Ничего не повторяли. А решение приняли быстро. Вечером уже награждали нас с норвежцами золотом, а немцев и финнов – бронзой. Вот такой необычный получился чемпионат мира.

— В Сараево-84 вы ехали фаворитом – за год до этого взяли Кубок мира. Но золото так и не выиграли. Даже в эстафете.

– Я переболел воспалением легким. Ожил только на последнем отборе в Бакуриани. А на Олимпиаде неплохо пробежал тридцатку (серебро), да и в эстафете хорошие шансы на золото были. Но Зимятов на последнем этапе не выдержал темп Свана, который тогда по-настоящему расцвел. Хотя на финише Сван не справился с поворотом и въехал в «целяк». В итоге, нас разделило 10 секунд!

Но это спорт. К Кольке никаких претензий. Он мне на юбилей подарил кованые лыжи с дарственной надписью «От Царя». Вон какие красивые, посмотрите: