Спартак ЦСКА Виктор Тюменев сборная СССР
Денис Романцов поговорил с форвардом хоккейного «Спартака» восьмидесятых Виктором Тюменевым, побеждавшим на Олимпиаде и трех чемпионатах мира.
– Писали, что в январе вас экстренно госпитализировали. Как сейчас здоровье?
– Готовлюсь ко второй операции. Первая была десятого ноября. Но я не хочу об этом. О болячках не говорят. Все хорошо. Давайте лучше о хоккее.
– Давайте.
– Хоккеем я увлекся в Тушино, где прошло мое детство. Недалеко от нас, через дорогу, находился стадион «Красный октябрь», а мы бегали туда – кто в коньках двухполозных, кто в валенках. Однополозных коньков ни у кого еще не было. Вставали друг другу на плечи и срезали ветки тополей. Ветки выбирали загнутые, похожие на клюшки. Одну сторону затачивали рубанком и носились с ними по снегу. Другой вариант – подбирать сломанные деревянные клюшки «Москва», которые выкидывали игроки первой и второй команды «Крыльев Советов». Они тоже тренировались на «Красном Октябре».
– Чем еще детство памятно?
– Я учился в спортивной школе 830 – играл в водное поло на тушинском канале, ходил на лыжах в дачный поселок Иваньково. Сейчас его американцы коттеджами застроили, а раньше там стоял ртутный завод, куда мы постоянно лазили. Интересно же. Рядом – танковая мастерская: собирали там резинки для ружей.
– Каких ружей?
– Деревянных. Поглядев фильм «Чингачгук — Большой Змей», мы выпиливали ружья из досок, причем специально искали такие, где были углубления – для снарядов. В ход шла и использованная венгерка – это такая длинная резинка – с тушинского аэродрома.
– Не ловили вас?
– Нет, но напротив ртутного завода находился дом отдыха «Чайка»: вот там меня однажды поймали, когда я за клубникой забрался. Родители об этом не узнали, но все равно ругали – когда я возвращался поздно вечером и в двенадцать ночи засыпал над тетрадкой. Следить за мной ни у них, ни у сестры особо времени не было: родители подолгу работали, а сестра посвящала себя балету. Она занималась в хореографическом училище, но с балетом у нее почему-то не сложилось.
– Где получили первую зарплату?
– В ПТУ, где учился на радиомонтажника. Пошел туда после восьмого класса. Паял и лудил кастрюли с ведрами. Перед поступлением в ПТУ я съездил на турниры «Золотая шайба» в Новокузнецке и Ижевске, а оттуда меня позвали в юниорскую команду «Крылья Советов». К семи утра ездил из Тушино на завод, потом – тренировался на Сетуни, вечером – ПТУ. Спал – и по новой. А в восемнадцать лет поехал в Чехословакию, на победный юниорский чемпионат Европы, где мы жили в старинном замке вместо гостиницы, а я три шайбы в четырех матчах забросил. Правда, из СССР меня выпускали не очень охотно.
– Почему?
– Я тогда работал на заводе «Буран» на Соколе, а он считался секретным, его тогда называли «почтовым ящиком». Когда меня не пускали на турнир в Польшу, тренеры сборной строчили письма в Спорткомитет: да какие секреты может знать мальчишка – у него ни к чему нет доступа! Руководство «Бурана» со скрипом, но согласилось, и я смог уехать с юниорской сборной.
– Юный Тюменев был страшным картежником, – вспоминал тренер юниорской сборной Виталий Давыдов. – Как-то выиграл у Дроздецкого приличную сумму. Тот расплатился, а потом вытащил у Витьки бумажник. Произошло это в армейском дворце перед товарищеским матчем. В раздевалке никого не было. Но один болельщик заметил, как Дроздецкий кому-то на трибуне что-то передавал. Его накрыли. Колю я выгнал. Бумажник вернули Тюменеву. После этого с картами он завязал.
– На Кубке Вызова-1979 вы заменили Харламова?
– Да, Валерий получил травму в первой игре со сборной НХЛ, его как всегда били, цепляли. В конце второго периода так пришибли, что доиграл он только за счет силы воли. Перед второй игрой доктор сборной Борис Михайлович Сапроненков решил не рисковать: увидел, что у Харламова травма паха, и если он ее усугубит – досрочно закончит сезон. После утренней раскатки, объявляя состав, Тихонов поставил меня к Петрову и Михайлову. Они мне: «Давай, молодой, не стесняйся». А я и не стеснялся. Я к тому моменту с «Крыльями» и второй сборной за двенадцать дней сыграл в Северной Америке десять матчей – против Горди Хоу, Марселя Дионна, молодого Гретцки. А тут еще Борис Петрович Михайлов во время раскатки поет веселые песни – чего ж волноваться-то.
– Владимир Юрзинов вспоминал: «Знали бы вы, с какой травмой Виктор Тюменев вышел на Олимпиаде в 1984 году. Врач мне говорил: «Да вы что! Он не может играть, домой отправляйте». Но через день Тюменев вышел с этой ногой и ни разу не заикнулся»
– Во второй игре я принимал шайбу на красной линии, а итальянец пошел меня бить. Я выставил руки, но все равно получилось – колено в колено. Врач Борис Михайлович нашел для меня фиксирующую железку для боковых связок колена. Так уж вышло – и травмировал меня итальянец, и железный наколенник был итальянского производства. Я пропустил матч с Югославией, а все следующие отыграл, хотя та железяка, конечно, мешала передвигаться – особенно на виражах и при игре в меньшинстве, когда приходилось много кататься задом – например, в матче с Канадой, когда вели 4:0, а мы отбивались с Кожевниковым, Первухиным и Билялетдиновым.
— Что партнеры говорили про ваш наколенник?
– Глядя на броню на моем колене, Николай Дроздецкий смеялся: «Во, Тюменев теперь как танк, его ничем не прошибешь». А Тихонов добавлял: «Конечно. Зря я его и с югославами не выпустил». Получив медали, мы вернулись в олимпийскую деревню и стали отмечать рождение сына Володи Крутова (С Володей мы подружились на предолимпийском турнире вторых сборных в Лэйк-Плэсиде в 1980-м, а в середине восьмидесятых, когда Ларионов из-за проблем с документами не смог выехать в Северную Америку, я играл с Володей в одном звене ЦСКА в матчах Суперсерии).
— Что потом?
– Летом 1984-го мы играли выставочный матч перед Кубком Канады. Тихонов поставил меня против звена Гретцки, и партнер Уэйна Гленн Андерсон упал всем телом на то же мое больное колено. Наутро меня отправили домой, а на мое место взяли Михаила Васильева из ЦСКА.
– На московском чемпионате мира 1986-го вы провели только половину матчей. Почему?
– В игре с чехами меня толкнули в спину. В «Лужниках» тогда дежурил врач Андрей Петрович Сельцовский, он и увез меня на «скорой помощи» в поликлинику. Там диагностировали: разрыв боковых связок колена, разрыв заднего рога мениска, повреждение паховых колец. В медпункте хотели мне сделать обезболивающий укол в пах, но Сельцовский закричал: «Да вы что, одурели?» Наложили мне гипс на всю ногу и выдали последние костыли. «Они тебя, наверно, здесь дожидались», – пошутил Андрей Петрович. Долго я еще лечился – тогда же у меня межпозвоночная грыжа вылезла.
– Вас потом наградили?
– Виктор Васильевич Тихонов и администратор сборной Бочаров привезли в больницу медаль. Как раз солнышко светило: вся больница вылезла смотреть, как вручают золотую медаль чемпионата мира. На командном награждении присутствовал Тарасов. Анатолий Владимирович заинтересовался: «А что ж вы Тюменева бросили? Где он?» – «Да он на костылях в больнице», – ответили Тарасову. – «А вы б его на коляску посадили бы и привезли сюда, чтоб наши руководители увидели – как достаются медали».
– Когда вас впервые позвали в ЦСКА?
– А меня в команду ЦСКА тогда не приглашали, меня в армию пытались призвать. В двадцать три года я перешел из «Крыльев» в «Спартак», и вскоре мне стали звонить и говорить: тебя ищут, хотят призвать в армию, говорят, что ты не учишься в институте физкультуры. Отвечал: съедите на Сиреневый бульвар и посмотрите документы – учусь я ли нет. Полковник Овчуков, бывший вратарь ЦСКА, все-таки затащил меня на армейскую медкомиссию, но призвать меня им так и не удалось.
– В один момент Тюменев запустил учебу, и ему пришла повестка в военкомат, – вспоминал начальник хоккейного «Спартака» Валерий Жиляев. – Туда мы приехали на моих «Жигулях». Оставив машину в двухстах метрах от военкомата, я сказал Вите: «Подожди меня здесь, пойду разведаю, в чем дело». Захожу в здание и с удивлением обнаруживаю там Овчукова. А военком говорит мне: «Тюменев не сдал сессию и подлежит призыву в Вооруженные Силы». Я вступился за игрока, предъявив справку из института. Пока мы полемизировали, Овчуков привел Тюменева, которого разыскал в машине. Не успел я опомниться, а Виктора уже в одних трусах повели на медкомиссию. Я вновь бросился к военкому, но тот, ловко ускользнув, запер меня одного в своем кабинете. Думаю – что делать? Если упущу такого игрока, Кулагин, тренер «Спартака», никогда не простит. Надо было срочно позвонить в горком партии одному нашему покровителю. Но как? Телефон в запертой комнате отключили. И тогда решаюсь на отчаянный поступок – выпрыгиваю из окна второго этажа на улицу и мчусь к ближайшему автомату. Набираю номер второго секретаря горкома партии Роганова и судорожно объясняю ситуацию: «Так, мол, и так, Альберт Михалыч, помогите: армейцы уводят у нас талантливого парня».
– За первые пять лет в «Спартаке» я четыре раза финишировал с командой вторым, – продолжает Тюменев. – А обыграть ЦСКА то судьи не давали, то сил не хватало.
– Почему вы не попали на Олимпиаду-1988?
– Из-за межпозвоночной грыжи. Там еще так совпало: незадолго до той Олимпиады со «Спартаком» в Сокольниках тренировались вратарь и тренер «Ванкувера», а заодно – Анатолий Тарасов. Он мне и сказал: «Ванкувер» зовет тебя в летний тренировочный лагерь. Ты как?» – «Наш тренер Борис Майоров рекомендует меня в сборную на Олимпиаду. Нельзя мне сейчас в НХЛ». В итоге я ни на Олимпиаду не попал, ни в «Ванкувер» – и укатил в Финляндию. А о том, что «Ванкувер» задрафтовал меня в 1987-м, я узнал только в 2001-м, когда сам стал скаутом, приехал на драфт и увидел свое имя в огромном справочнике по истории драфтов.
– Как вы оказались в Финляндии?
– Был такой агент Тит Ламбин, бывший эстонский защитник, игравший у Тихонова в рижском «Динамо» и ЦСКА. Ламбин дружит с Ханну Йортиккой, тренером ТПС, и порекомендовал меня в этот клуб – там как раз не хватало центрального нападающего после ухода Стива Грэйвса. Командам разрешалось держать только двух иностранцев, и я стал вторым после канадца Мэла Дэвиса. Когда Йортикка бушевал на скамейке или в раздевалке, Дэвис говорил мне: «Don’t worry, be happy». Мэл агитировал меня учить английский, но я выписывал себе финские слова, учил их за обедом и со временем освоил – правда, больше понимал, чем говорил. «Ладно, не учи английский, доучивай финский», – говорили мне игроки ТПС.
– Финский вам потом пригодился?
– Я встречался с Йортиккой в Москве, когда он прилетал сюда с хабаровским «Амуром». С ним были дочь и жена Тарру – двукратная чемпионка Финляндии по баскетболу в команде «Ориент». Финские газеты называли их чемпионской семьей, когда и мы с ТПС выиграли титул.
Кроме того, мой партнер по звену в ТПС Ари Вуори регулярно брал меня на рыбалку (он же потом посоветовал меня Дэйву Тэйлору, генеральному менеджеру «Лос-Анджелеса», и я на несколько лет стал их скаутом). У капитана команды, защитника Ханну Вирты, был свой катер, мы загружались туда всей командой и летом ездили на острова. Ребята брали с собой водолазные костюмы и маски – ныряли. Мне: «Попробуй, Виктор!» – «Нет, не буду». Мне привычней рыбалка с папой на маленьком тушинском канале, откуда мы окушков таскали.
Те же ребята, Вуори с Виртой, увлекли меня флорболом, на летнем сборе в ТПС играли в него на тартане. А когда переехал в Швецию по приглашению Володи Крутова, играл во флорбол на траве – тоже в рамках предсезонки. Вернувшись в Россию, тоже поигрывал. Правда, сначала – теннисными мячиками. Вот как раз в воскресенье на Хорошевском шоссе, 43 Б пройдет пятый Кубок Тюменева по флорболу.
– Когда сборную России тренировали Быков с Захаркиным, команду по флорболу часто приглашали в Новогорск – на дружеские матчи, – говорит один из организаторов Кубка Тюменева Максим Чернов. – После них сборная выигрывала и Евротур, и чемпионаты мира, а в 2010-м мы отправили в Новогорск женскую команду по флорболу, после чего сборная улетела на Олимпиаду в Ванкувер. Вернувшись, Игорь Захаркин сказал, что играть с женщинами все же плохая примета.
– Я вернулся в Москву в 1995-м после года в Австрии, – продолжает Тюменев, – Александр Мальцев пригласил в команду «Русское золото». Ездили в Торонто на ветеранский чемпионат мира, где нас тренировал Александр Рагулин. Михаил Овечкин приводил на ветеранские тренировки сына Сашу с еще каким светленьким пацаном (потом он куда-то делся), и они, десятилетние, катались с нами, сорокалетними мужиками. На одну из тренировок нашей команды ветеранов пришли Сергей Котов и Юрий Терехин, руководившие тогда «Крыльями». Сказали: «Нашему форварду Савченкову разнесли колено. Состав не набирается. Вить, попробуй, а». И вот в сорок один год я сыграл за «Крылья» в суперлиге. В первой же игре отдал пас Владимиру Зоркину, зятю Гущина, начальника ЦСКА. Зоркин забил и мы выиграли у Челябинска. Правда, отыграл за «Крылья» только пять матчей. После бани постояли, поболтали с ребятами на улице и я свалился с воспалением легких.
Точно так же я в сорок лет попал в ЦСКА. Тогда было две команды с таким названием, одну продолжал тренировать Тихонов, а другую – Волчков с Лобановым, тоже тренировавшиеся с «Русским золотом» и позвавшие к себе меня и Володю Зубрильчева. За них я провел те же пять игр, среди которых была необычная: дерби двух ЦСКА. В одном из эпизодов я выбросил шайбу, Саша Терехов подсуетился и забил, мы выиграли 2:1, и тихоновский ЦСКА вскоре вылетел. Игорь Тузик после того матча подошел: «Тебе еще немножко потренироваться, на сборах посидеть – и можешь поехать на Олимпиаду в Нагано».
Еще 7 интервью с хоккейными легендами
«Кричал летчику: «Моджахеды сюда ворвутся – и всем хана». Как экс-форвард «Динамо» освобождал пленных в Афганистане
Анатолий Кострюков: «Собирал штурмовик Ил-2, а потом меня перевели в «Крылья Советов»
Юрий Блинов: «Канадцы говорили: «А чего вам руки жать – вы у нас деньги отняли»
Юрий Лебедев: «Немцы выкатывали на лед две бочки пива и не начинали игру, пока все не выпивали»
Василий Первухин: «После победы в Кубке Канады Тарасов подошел в раздевалке к Тихонову: «Витя, дай напиться!»
Михаил Васильев: «Стелили шинель на полу и дремали до вечерней тренировки»
Александр Мартынюк: «Забросил немцам 8 шайб, и Бобров посадил меня в запас»
Фото: РИА Новости/Дмитрий Донской, Сергей Гунеев, Юрий Сомов
Источник: