«Горлукович взял за грудки и закричал: вы меня сзглазили!» История шоу «Назло рекордам»
Юрий Дудь – о самой смешной программе своего детства.
Если в 90-е вы были сознательным человеком, то ваши лучшие впечатления о русском спорте тех времен примерно такие: романцевский «Спартак», пятерка наших хоккеистов в «Детройте», теннисист Евгений Кафельников, футбольный комментатор Василий Уткин, юмористическая программа «Назло рекордам». Пока Вася знакомил страну с европейским футболом и охотился на негодяев – в нашем, Михаил Шац, Сергей Белоголовцев и их команда ржали над всем вокруг. Спустя 20 лет тот юмор многим покажется или наивным, или устаревшим, но какие-то вещи выглядят классно и сейчас. Вот, например, собирательный образ футбольного легионера из России:
«Назло рекордам» выходили на «ТВ-6» с 1996 по 1998 гг. и принесли своим создателям бешеную популярность, которую они потом развивали в шоу «О.С.П-Студия» и сериале «33 квадратных метра». В 2002-м «Назло рекодам» возродились на «7ТВ» (канале, где владельцем был президент «Спартака» Андрей Червиченко, а одной из звезд – комментатор Александр Елагин), но уже без прежнего успеха.
По случаю 20-летия программы с ее создателями поговорил один из постоянных зрителей – Юрий Дудь.
Сергей Белоголовцев, ведущий и актер:
– Мы закончили делать культовую программу «Раз в неделю», которую производило, можно сказать, первое поколение КВНщиков. Нет, первая программа была «Джентльмен шоу», которую делали одесситы, но она была не совсем КВНовская – очень хорошая, очень спокойная и очень рафинированная. А «Раз в неделю» – первое КВНовское безумие: шизоидные сюжеты по 5 секунд, дикие клипы. Офигенная программа: если бы сейчас шла по ящику, она смотрелась бы очень свежо. Выпускали мы ее под руководством великого Александра Завеновича Акопова. Он учитель, он привел меня на телевидение. Мы с ним делали программу «Великолепная семерка» – детскую викторину, которая выходила на Первом канале – были же времена – в прайм-тайм!
Мы поругались с Акоповым – мне до сих пор неудобно – и пришли к Демидову: «Ваня, мы сбежали. Мы перегрызли цепи. Мы теперь твои дети». Ваня поднял очки, посмотрел на нас своими прекрасными прозрачными глазами. «Хотим свое шоу. Большое! Часовое! А не как это – 20 минут. Хотим как Saturday Night Live! Чтобы спешл гест стар! Чтобы, сука, слоны и верблюды! Чтобы голые телки! Spandau Ballet! Фририштадтпалас!». «Ладно. Это будем делать – но потом. Для начала надо вот это сделать». И достает во-о-о-от такую гору бетакамов – как половина моей кухни. «Что это, Ваня?». «Это программа Super Sport Follies». Думаю, это досталось в нагрузку за что-то другое – покупаешь одну программу, другую отдают бесплатно. Сюжеты были чудовищные.
Михаил Шац, ведущий и актер:
– Весна 1996 года. Так получилось, что группа наших друзей и единомышленников по КВН была призвана Александром Акоповым в Москву – делать программу «Раз в неделю», меня туда звали на съемки раз в два-три месяца.
Я жил в Петербурге и работал торговым представителем компании Johnson & Johnson. Ходил по госпиталям, клиникам и пытался втюхать медицинскую аппаратуру – то, чего тогда не было нигде. Я пошел туда как анестезиолог-реаниматолог по профессии, как человек, который знает аппаратуру, но не умеет торговать совершенно. В основном я ходил к замглавврача, показывал буклеты, но никто ничего не покупал – денег не было вообще. Параллельно поддежуривал – брал 5-6 смен в реанимации в месяц. Примерно в таком состоянии меня застала новость: мы, та самая группа друзей и единомышленников, будем делать программу про спорт.
Белоголовцев:
– Счастливое совпадение: я, Шац и Вася Антонов, наш главный сценарист, начинали день со спортивной газеты – известно какой. Мы просто читали от корки до корки, особенно – Васька, он просто знал все наизусть. Мы, три увлеченных чувака, стали писать подводки к Sport Follies, а получилось, что написали несколько сюжетов собственных. И мы офигели от того, какой это приносит нам кайф. Сокровенное знание, которое накоплено у тебя в башке – Старшинов, Майоров, Александр Белов, Мюнхен, 3 секунды, Владимир Сальников, Александр Медведь – получает выход. Все это лилось.
Шац:
– Все поголовно любили спорт, у всех были характерного цвета пальцы – свинцовые, от бумаги, на которой печатался «Спорт-Экспресс».
Первый пул съемок я помню очень хорошо. К концертному залу «Останкино» – тому, где снимались все новогодние огоньки и праздники, – примыкала маленькая комната, где размещалась маленькая, старая, допотопная камера. Нам дали эту комнату. Какие должны быть декорации? Пусть каждый принесет из дома все футболки, которые у него есть. Больше всего притащил Белый, я взял футболку с Патриком Клюйвертом – осталась из поездки в Амстердам.
Графическим символом программы были подушки. Мысль такая: болельщик смотрит спорт, сидя на диване, поэтому подушка – его главный друг; на нее он может лечь, ею он может бросить в телевизор. На выходе получилась графика в стиле Олимпиады-80.
Я приехал из Питера за несколько дней до съемки, тогда и познакомился с первыми героями программы – Мишган и Серьган, доктор Шац и другие.
Мы придумали так: есть два нормальных человека Миша и Сережа, они ведут программу. А внутри – они же играют большое количество ролей.
Василий Антонов, сценарист:
– Есть такой замечательный человек – Карполь. И он как-то сказал своим девочкам из «Уралочки»: «Я понимаю, что вы старались. Понимаю, что и блок, и прием сделали, но вы проиграли. Поэтому вы все пи####ски». Был прямой эфир, звукорежиссер не успел заглушить. Отсюда появились герои папа и сын Звездуновы.
Шац:
– Мишган и Серьган – спартаковские болельщики, из-за этого меня многие потом обвиняли в предательстве. Сейчас когда рядом оказываются болельщик «Спартака» и «Зенита», теоретически это всегда может закончиться конфликтом. А тогда этого не было. «Он спартаковец, ты зенитовец, но ты согласен, что «Спартак» – народная команда?» С этим было глупо спорить.
Вокруг регулярных рубрик было много интервью. Одно из первых – с хоккеистом Тормозюком. Это был образ талантливого российского хоккеиста, играющего в НХЛ и вообще не разговаривающего на английском. Первый пул мы быстро и легко сняли, смонтировали и показали Демидову. Он сильно удивлялся: «А где хроника, которую я вам дал?». А ее там было совсем чуть-чуть – мы ее в первых выпусках чуть-чуть использовали, а потом плюнули.
В общем, выпустили в эфир. Странности начались быстро. Например, меня нашел артист Фатюшин, который играл хоккеиста в «Москва слезам не верит». Говорит: «Как ты точно сыграл хоккеиста!». Потом футболисты стали подтягиваться. И мы начали понимать, что программа находит зрителя, что это пошло куда-то туда.
Не должно быть чисто актеров и чисто ведущих. Мы приходили к Васе Антонову, который сидел за сценарием, и придумали вместе. Он делал скелет, а мы могли переделывать полностью. Коллективное участие, коллективная шлифовка – только так может получиться.
Белоголовцев:
– Мы делали скетч про футболиста Александра Рычкова – он играл в Бельгии, Франции и попался на траве. Он был вообще неизвестным, но эта информация до нас дошла. Мы его сделали Юрием Раковым, его играл Мишка и говорил: «Да ты чо, я иногда ощущаю себя белым лебедем, который может взлететь над полем и лететь, лететь, лететь». Наркотический бред! Я в конце говорю ему: «Спасибо вам, Юрий». «А не зови меня Юрий. Зови меня Юран. А еще лучше – Барсик», – говорит он почему-то. И мы почему-то оставляем.
Юран тогда играл, кажется, в Португалии, а потом вернулся в «Спартак». Я прихожу на вечеринку где-то на Арбате – кажется, в «Ангаре». Мы со «Спартаком» дружили просто взасос, всем протягиваю руку, всех обнимаю. Юран мне руку демонстративно не подает. «А шо такое? А шо мы такие важные?». «Та патаму что нада сначала думать, а патом гаварить. Понял ты меня?». «Хорошо, ладно». Сажусь и спрашиваю – то ли у Тихонова, то ли у Цыли: «Что случилось? Барсик осатанел?». «Да не обращай внимания». Потом все разъехались и так получается, что остаемся мы с Барсиком. Он подсаживается ко мне. Я нащупал ключи в кармане: думаю, если отоварит меня – отвечу. «Серега, что такое?». «Та вы без головы. Выставили меня наркоманом». «Сережа, что ты говоришь такое?» «Ты думаешь, в Португалии не сморят «Назло рекордам»? Мне стало так приятно: «А смотрят?». «Та сморят! А потом переводят и пишут во всех газетах, что Юран – наркоман». И тут я понял – о чем он.
Но он очень быстро оттаял. «Пашли в казино. Что мы тут сидим просто так?». Пошли – он купил кучу фишек дорогущих, половину подарил мне. Подружились.
Шац:
– В «Назло рекордам» впервые появилось слово «кричалки». Не знаю, как это называлось раньше, но зафиксировали это понятие именно мы. В «Назло рекордам» появилась фраза «Оле, оле, оле – Россия, вперед» – ею заканчивался каждый выпуск. В «Назло рекордам» появились персонажи, которые ушли в народ. Отец и сын Звездуновы стали прообразом сериала «33 квадратных метра». Доктор Шац пошел чесать по концертам – на всех выступлениях ОСП его номер всегда был хитом, народ очень ждал.
Белоголовцев:
– Маслаченко – потому что это самое яркое, что было на телевидении. Потому что это очень легко было пародировать. Ну и тембр похожий. Я много слушал его, потом заговорил его голосом и все сказали: «Блин, похоже! Надо делать». Потрясающая история: мне подобрали на «Мосфильме» тот же полосатый пиджак, в котором Джигарханян в фильме «Здравствуйте, я ваша тетя». Это была чума! И, знаешь, помогало. В этом пиджаке было очень комфортно, поэтому все эти «спайдер хаус» и рождались. У нас же нет ни у кого актерского образования, мы же не можем на технике, нам надо влезать, превращаться в других – и это все очень от сердца.
Шац:
– Характерная черта эпохи – пиз…и видео. Просто брали с логотипом ОРТ, переозвучивали и пускали в эфир – никто не обращал внимания. Покупка прав – такого не было как класса.
После первых месяцев «Назлов» меня пригласил к себе Иван Иваныч Демидов. Я надел пиджак песочного цвета, подобрал невероятной расцветки галстук – из тех трех, что у меня были, – и пошел к нему. Я еще работал в Johnson & Johnson и заранее продумал стратегию разговора: ни в коем случае не соглашаться на все, что он предложит.
– Нам нравится, как ты работаешь. Хотел бы вообще пойти на телек?
– А сколько я буду получать денег?
Он замялся:
– А сколько ты сейчас получаешь?
А я получал космические бабки по тому времени – 500 долларов.
– 500 долларов. По-вашему, у вас я буду получать больше?
Они с помощниками рассмеялся, наша беседа распалась. Как я понимаю, для них тогда 500 баксов уже были не деньги. На той встрече в штат меня не приняли. Все случилось уже попозже.
Белоголовцев:
– Еще с Дедушкой была тема. В каком-то матче Горлуковича кто-то сбил, он на несколько минут выключился, а когда встал – спросил: «Кто сделал? Какой номер?». Мы сделали скетч, в котором Дедушка шел задумчивый с тренировки, его сбил троллейбус, он отключился, встал и спросил: «Какой номер?». Догнал и смял.
И вот проходит время, он встречает меня, берет за грудки и кричит: вы меня сглазили! Тогда был Евро-1996, который известно как для наших закончился. Думаю: еще один Сережа на мою голову. «Как мы тебя сглазили, Сережа?». Спас Илюша Цымбаларь – он повис у Деда на руке: «Серега, это же Белый, ты что? Он же наш!». У Горлуковича бывают приступы ярости, когда падает планка и очи красные мерцают в темноте.
Шац:
– Со «Спартаком» были отличные отношения. Во-первых, Белый всей своей спартаковской душой туда стремился. Во-вторых, ребята там собрались, надо сказать, офигенные. Цыля был замечательный, Тит – вполне себе, Мамед – очень смешной. Помню, отличная была вечеринка, когда Мамедов уезжал в «Арсенал». Тульский. Отмечали на МКАДе – в каком-то азербайджанском шалмане.
Сами спортсмены были целевой аудиторией программы, они обожали ее. Как-то мы поехали за 100 км от Москвы в какой-то богатый дом, где отдыхал «Спартак». Как раз в тот год «Спартак» проиграл «Кошице», вылетел из Лиги чемпионов и попал в Кубок УЕФА. Ребята – и старики, и молодые – парились в бане, немного выпили пива. И Аленичев – а у него глаза еще были такие большие, детские – говорит: «Ребят. Давайте Кубок УЕФА выиграем». Все смотрят на него, пауза, молчание. А потом – дикий хохот. Но, во-первых, они после этого дошли до полуфинала Кубка УЕФА, где проиграли «Интеру» с Роналдо. Во-вторых, они были более непосредственными, чем сейчас. Выпускники детско-спортивных школ, которые положили все на этот футбол и футбол для них оставался главным.
Белоголовцев:
– «Спартак» – я так их всех любил, как родных. Валерка Кечинов – просто бразилец, легкий, воздушный, лицо такое мальчишеское. Цыля! Дети лихие, жена Маруся, одесский вектор: все ништяк. Мамедов! Боже, Рамиз, какой защитник.
Но вообще нас обожала вся спортивная туса. Мне даже кажется, что нашими основными зрителями были не болелы, а спортсмены. Я в 1998 году ездил от телеспортивного журнала «Назло Рекордам» на Олимпиаду в Нагано. У меня не очень там получилось, но подходили все – и саночники, и слаломисты: «Ну когда, когда вы про нас сюжет снимите?».
Тогда посыл был другой. У меня жена сохранила публикации про нас, я тут говорю в интервью: «Мы великая спортивная держава и должны пропагандировать спорт, в нашем случае – в таком виде. И ваще, ваще, ваще». Тогда посыл был патриотичный. Почему сейчас не так? Все эти допинговые дела. Все эти неотставки людей, которые за это ответственны. Любой нормальный человек, когда обгадится с чем-то, должен сказать: «Ребят, у меня не получилось, наверное, я не буду больше этим заниматься. Буду, например, Министром консервирования овощей. Нет такого министерства? Давайте придумаем».
Второе – спорт в 90-х еще ехал на советской системе. А потом началась своя история и все становилось хуже и хуже.
Мы работали на домашних матчах ЦСКА – разогревали. Старая банда: Куделин, Корнев, Спиридонов, первый легионер Маркус Уэбб. Про него была кричалка даже: «Недаром ест российский хлеб / Американец Маркус Уэбб». Нам там тоже один раз чуть не прилетело. Я же мясной, а тут мы надели армейскую форму.
– А это нормально, да?
– Во-первых, я баскетболист. У меня второй взрослый разряд – я выигрывал первенство Калужской области среди мужчин. Я, правда, вышел на полторы минуты, в меня врезался огромный чувак, я с криком упал, как меня учили – фол в нападении. Играющему тренеру тогда сказали: «Убирай этого дохлого с площадки – его убьют. Мы, сука, сядем с тобой». Больше на площадку я не вышел, но первенство выиграл.
Во-вторых, у меня вообще нет этого антагонизма ЦСКА – «Спартак». Правда нет.
Мы стали заводить трибуны. Баскетбольная публика особая в России – они не болеют, они с биноклями, и только «уорриорсы» кричат наверху. А мы с Мишкой заставляли всех болеть. Прям бегали по трибунам, пинали, орали: «О е-е-е-е». Я бегал по VIP-трибуне, а Мишка ходил на фанатскую. И что-то наши выигрывали, а он забежал в самую гущу. И те его окружают: «О, пельмешек пришел. Пирожочек с мячом. Прямо в пасть к нам». И тут голос сзади: «Не трогайте его». Подходит к нему их бригадир: «Здорово, Мишган. Я Самсон». «Здорово, Самсон». «Вы какую-то херню орете в кричалках. Мы вам дадим правильные кричалки – наши армейские. Понял?». «Да, Самсон, я понял тебя». «Короче, на следующей игре подойдешь, спросишь Самсона, я тебе выдам матчасть – 500 кричалок. А сейчас иди работай».
Мишган приходит: «Я скорефанился с «уорриорсами», пожрал их». На следующей игре он туда снова прибегает, а там – другие рожи. Они снова обступают его, хотят бить и в последний момент, когда уже взяли за кадык, тонким голосом: «Я пришел к Самсону». И они как в фильме «Вий» стали расступаться: «Он знает Самсона! Его нельзя бить! Он знает Самсона!»
Шац:
– В 2002 году «Назлы» снова появились – на 7ТВ. Мы не просто пошли в колею. Мы пытались сделать программу другой. Но, возможно, и ожидания были другими – зритель не увидел того, чего хотел. Технология программы к тому моменту тоже устарела. «Назлы» никогда не были заточены на актуальное-актуальное. Они были про то, о чем можно говорить в пределах «плюс-минус 8 недель». Мы заходили в студию и записывали на два месяца вперед подводок и обвязок. Сейчас свежесть была потеряна, а энтузиазма такого, как в 1996 году, не было. Все уже попробовали вкус успеха и славы, у каждого было мнение по поводу своего будущего. Поэтому такой искренней, как в 1996-м, она, наверное не была. Но и сказать, что мне стыдно за второй цикл, я не могу. Кое-что там было. Миниатюра с Газзаевым, например.
Белоголовцев:
– У Мишки и Пашки Кабанова не получалось. Они ругались как-то: «дурак» и все такое. Накала не было. Мы сказали: материтесь, мы запикаем. И монтажер украл это с монтажного стола. Мы ни при каких обстоятельствах это не отдали бы в интернет – это было украдено. Я недавно был у Фетисова на программе вместе с Газзаевым – боялся, вспомнит он или нет. Потому что говорят, что он был в ярости страшной. Но нет, не вспомнил.
Василий Антонов:
– Когда мы были на 7ТВ, деньги стали вкладывать не совсем в то, что нужно: все стало растянуто, репетиции пошли, телетекст появился. Ощущение сиюминутности потерялось. Замечательные пацаны пришли – «Дети лейтенанта Шмидта». Но это получался уже скорее КВН, а не телеспортивный журнал.
Андрей Бочаров, сценарист и актер:
– Когда мы встречаемся где-то [с Шацем и Белоголовцевым] – общаемся и разговариваем. Но после того как это все кончилось, у нас просто нет пересечений. Они в хорошем смысле больше актеры – они играют на съемочной площадке. Мне это наоборот не нравилось. Одна роль получалась, все остальные были мучением. Мне гораздо больше нравится что-то придумывать на бумаге. Когда я попадаю в компанию с актерами, мне не о чем говорить. Они называют фильмы, проекты – для меня это другая жизнь, я вообще не в курсе.
Большое интервью Бочарова читайте здесь
Шац:
– Бочарик всегда был самым современным из нас. Шарил в компьютерах, понимал, что будущее за ютьюбом. Было понятно, что только в телеке ему будет тесно.
Мы в программе часто были не согласны друг с другом, но самое приятное: у нас никогда не было срача. Ни из-за денег, ни из-за славы.
Белоголовцев:
– Почему «Рекорды» так долго жили – потому что мы страшно это любили! Если не любишь то, что ты делаешь, ничего не получится. Сколько бы денег у тебя ни было и сколько бы рабов ни собирали за тебя эту пыльцу.
Шац:
– Чемпионат Европы 2008 года, матч Россия – Швеция. В перерыве я спустился к какому-то проходу, настроение было отличным. И ко мне шли люди – фотографировались и уходили, фотографировались и уходили. Шли, шли, шли. Рядом стоял швед, который смотрел на все это с нескрываемым удивлением. Когда очередь закончилась, швед подошел и спросил: «А что случилось? Почему они все к тебе идут?». «Ты знаешь, я сам не понимаю – почему». Но швед тоже сфоткался – на всякий случай.
Фото: peoples.ru; Gettyimages.ru/Bongarts; belogolovtsev.ru
Источник: